100 великих кинофильмов(ч.4)

А в данном случае ситуация усугублялась ещё и тем, что Лариса сама хотела играть роль Матери.
Терехова отказалась резать петуха. Уговорить её не удалось. Сняли эпизод просто. Записали предсмертный крик петуха, подули пёрышками на лицо хозяйки: убийство как бы произошло. И после этого — лицо Тереховой крупным планом, лицо преступившего человека.
Тарковский говорил во время работы над фильмом:
«Единственное, что я сейчас могу утверждать с уверенностью, — фильм, который мы сейчас снимаем, не будет иметь никакого отношения к традиционному кинематографу, построенному на изложении сюжета, рассказа. События в их последовательности сами по себе не будут иметь никакого значения. Смысл всего должен возникать из сопоставления эпизодов прошлого с авторским отношением к этому прошлому и жизни как таковой. Этот фильм должен быть подобен сну, в котором человек ощущает себя старым, ясно осознает, что жизнь прошла и самый важный водораздел им уже пересечён…
В фильме будут очень важны слова, авторские монологи, прямо выражающие авторскую мысль, авторские размышления. Что касается игровых сцен, то в них не должно быть ничего двусмысленного, всё должно быть просто, как в жизни, без всякой символизации. Некоторые персонажи фильма — это просто обычные люди, существующие в реальности и играющие на экране самих себя… Персонажи должны мешаться, и должны быть моменты, когда не очень понятно, кто есть кто…»
К марту 1974 года съёмочный период был закончен и начался как никогда мучительный монтажный период. Положение было сложное, потому что всё было отснято, просрочены сроки, группа не получала премии, а картина не складывалась.
В монтажной на «Мосфильме» Тарковский который раз переставлял целые эпизоды фильма и отдельные фрагменты его. Андрей Арсеньевич сделал карточки — 32 названия эпизодов — «типография», «продажа серёжек», «испанцы», «сеанс гипноза» и т.д. Наконец его осенило. «А ты знаешь, что я сделаю? — сказал он Михалкову-Кончаловскому. — Я вообще все перемешаю, чтобы никто ни хрена не понял! Поставлю конец в начало, середину — в конец».
Он попытался перегруппировать структуру в абсолютно абстрактный коллаж.