Работа актера над собой(ч.1)

Он приспособляет к этому свое собственное лицо,- так сказать, выкраивает, режет и сшивает собственную кожу, пока критик, таящийся в его первом я, не почувствует себя удовлетворенным и не найдет положительного сходства с Тартюфом. Но это еще не все; это было бы только внешнее сходство, подобие изображаемого лица, но не самый тип. Надо еще, чтоб актер заставил Тартюфа говорить тем голосом, какой ему слышится у Тартюфа, а чтоб определить весь ход роли, надо заставить его двигаться, ходить, жестикулировать, слушать, думать, как Тартюф, вложить в него душу Тартюфа. Тогда только портрет готов; его можно поставить в раму, то есть на сцену, и зрителе скажет: "Вот Тартюф"... или же актер плохо работал"6.
- Но ведь это же ужасно трудно и сложно! - волновался я.
- Да. Сам Коклен признает это. Он говорит: "Актер не живет, а играет. Он остается холоден к предмету своей игры, но искусство его должно быть совершенно".
И действительно, - добавил Торцов, - искусство представления требует совершенства для того, чтобы оставаться искусством.
- Так не проще ли довериться природе, естственному творчеству и подлинному переживанию?-допытывался я.
- На это Коклен самоуверенно заявляет: "Искусство не реальная жизнь и даже не ее отражение. Искусство - само творец. Оно создает свою собственную жизнь, вне времени и пространства, прекрасную своей отвлеченностью".
Конечно, мы не можем согласиться с таким самонадеянным вызовом единственной, совершенной и недосягаемой художнице - творческой природе.
- Неужели же они в самом деле верят, что их техника сильнее самой природы? Какое заблуждение! - не мог я успокоиться.
- Они верят в то, что создают на сцене свою, лучшую жизнь. Не ту реальную, человеческую, какую мы знаем в действительности, а иную-исправленную для сцены.
Вот почему артисты представления переживают всякую роль правильно, по-человеческн .лишь вначале, в подготовительном периоде работы, но в самый момент творчества, на сцене, они переходят на условное пережнвание.