100 великих кинофильмов(ч.3)

Когда она спела песню «Десятый наш десантный батальон», с галёрки поднялся человек на протезах. Он шёл к ней и всё время кричал: «Сестрёнка моя! Сестричка моя!» У фронтовика было три ордена солдатской Славы. Поднявшись на сцену, он уткнулся Нине Ургант в ноги и заплакал…
Актриса каждый раз волновалась, вспоминая этого фронтовика: «Он назвал меня сестричкой. Понимаете, я не воевала, я была маленькой. Я просто сыграла их судьбы на экране. И они приняли меня в свои ряды».

«ЖИЛ ПЕВЧИЙ ДРОЗД»


Говоря об истоках замысла фильма «Жил певчий дрозд», Иоселиани обращался к случаю: «Однажды мы сидели у кого-то из моих друзей, говорили о том о сём, и вдруг кто-то неожиданно вспомнил о своём знакомом, довольно молодом человеке, который случайно и как-то уж очень рано погиб. Может быть, тогда, в тот вечер, произошло во мне какое-то замыкание: горестные сентенции моих приятелей о безвременно ушедшем из жизни человеке, не успевшем реализовать себя как личность, наложились на мои собственные жизненные впечатления, давно меня волновавшие. Все это как-то вдруг неожиданным образом сплелось, связалось и, вероятно, дало тот самый толчок, в результате которого начал постепенно оформляться замысел будущего фильма».
Во время очередного кинематографического семинара в Болшево Отар Иоселиани рассказал кинодраматургам Семёну Лунгину и Илье Нусинову о человеке, который всей своей натурой был обращён к людям, считая их дела куда более важными, нежели свои собственные, — в этом любовном бескорыстии и проявлялась его личность — и предложил им прикинуть сюжет и продумать конструкцию сценария с таким вот героем.
Начали рассуждать: а кто же он будет по профессии? Может быть, музыкант? И тут почему-то вспомнили, что некоторые известные композиторы и дирижёры симфонических оркестров поначалу играли на литаврах, на этих медных котлах, затянутых барабанной шкурой.
А какое прекрасное место действия оперный театр! И какая это удачная специальность — литаврист! Удар там или дробь в начале увертюры, потом длительная пауза, когда музыкант практически свободен, потом ещё несколько ударов в конце акта…
И между начальным и конечным ударами протекает достаточно времени, чтобы потихоньку выскользнуть из оркестровой ямы, выбежать на улицу, встретиться с друзьями, шепнуть кому-то доброе слово или оказать обещанную услугу, а то и прыгнуть в чью-то машину и рвануть на краткое время по важному делу… А потом примчаться обратно, чтобы под уничтожающим взглядом дирижёра в нужный момент ударить в литавры…
Но герой-литаврист — ещё и композитор.